Герой нашего сюжета, Женя Ланцова – талантливая журналистка, мотопутешественница, кочевница. Женя скользит по жизни налегке. Полтора года она прожила в Индии, а потом колесила по юго-восточной Азии, периодически посещая неизведанные ранее уголки России и Европы. Теперь она живёт на Южном Урале в небольшом промышленном городке Сатка. О Жениных впечатлениях от суровой Челябинской области после азиатских тропиков читайте в нашем материале.
Урал и Сатка: ожидание и реальность
Сатка – крохотный городок на Южном Урале, всего каких-то сорок тысяч душ. Это Челябинская область – родина знаменитого метеорита, суровых мужиков и гор, утыканных заводами. Согласись, именно так представляют себе Урал жители всей остальной России. Для москвичей Урал – это что-то вроде холодной Сибири, только «поближе» и, очевидно, «потеплее». Там добывают руду и переплавляют ее в металл – добавит кто-то. Самые эрудированные вспомнят бажовские сказы – про серебряное копытце и каменный цветок.
И, действительно, все это так. Южный Урал и, в частности, Сатка – это промышленный край: тут взрывают недра, «срезают» экскаваторными ковшами горы и насыпают свои, рукотворные, именуемые отвалами. Отвалы напоминают огромные майянские пирамиды, «ступени» которых под стать разве что великанам. А еще есть карьеры, которые спускаются «горизонтами» (ярусами) на много-много метров вглубь – будто лунные кратеры. Только в кратерах этих двигаются грузовики и чудища-белАЗы, колеса которых, пожалуй, с меня ростом. Постапокалептических видов – на несколько фильмов Тарковского. В старой части города есть сооружение, которое издалека напоминает огромного спящего металлического паука – вот проснется он и как давай крошить все направо и налево.
В самой Сатке два завода – и я почти ежедневно наслаждаюсь запахом кислой капусты и тухлых яиц. Фильтры и экологические нормы существуют – да, но на бумаге: не подкопаешься. Но для меня Урал открылся, прежде всего, через горы – не те, что «ковыряют», а те, которыми любуются. Два последних года, проведенных в Азии, моим попутчиком была подруга Ангелина, она и познакомила меня с Уралом – тут, в Сатке, живут ее родители. Ее друзья сводили нас в поход – моей первой горой стал Большой Нургуш. И с тех пор сердце мое отдано этим пикам. Как у Бернса, помнишь: «В горах мое сердце, а сам я внизу». Синегорье – так величают здесь эти голубые «гармошки», уходящие за горизонт.
О смене стран юго-восточной Азии на уральский хребет
Кризис, конечно, жутко нас подмял. Мы с Ангелиной в то время были в Камбодже – могли покупать себе только рис и макароны. Пару месяцев не видели молочки и фруктов. Я под конец такой «диеты» чуть в обморок не падала. Плюсы: я похудела и бросила курить, ибо на сигареты просто не было денег. На бензин тоже не хватало – и это забавная ситуация, когда есть мотоцикл, но ты не можешь никуда на нем поехать. В общем, кризис для нас был интересным видом спорта.
Но решение о переезде было принято совсем не поэтому. Я устала кочевать. Мне нужен был дом. Я хотела создать свою собственную семью. Хотела жить в тихом и спокойном месте.
Сатка: первые впечатления
У меня в голове было одно пелевинское «вау!» Удивляло все: начиная от визуального облика города (те же заводы-карьеры, старинные сталинки, постоянные перепады высот: то с горы, то в гору), заканчивая тем, в каком темпе живут люди и как они говорят. Я практически начала составлять словарик уральских диалектизмов.
Например, «мурзиться» – это когда дворовой кошке кидаешь рыбью головеху, а она издает вот эти страшные утробные звуки, чтобы не подпустить к себе остальных кошек и не делиться с ними лакомством. Или «стайка» – деревянный сарай для домашнего скота. Кстати, следы этих стаек можно найти в любом районе города – иные старики в них до сих пор скотину держат. Есть в Сатке красивый дом культуры «Магнезит», рядом с ним парк разбит, копии роденовских скульптур на лестницах «отдыхают». Тут же, на этом же самом газоне, на фоне пилястр и дорических колонн, пасутся коровы. Я люблю наблюдать, как дородные дворничихи их метлами гоняют. Есть у нас и местное «стадо» городских коз – они чуть ли не на зеленый сигнал светофора дорогу переходят. Вот за эти контрасты Сатка мне и нравится. Как тебе батюшка-байкер или пыточная комната в детском парке развлечений?
Еще здесь довольно забавно ставят ударения: «средствА», «квАртал», или по-своему спрягают глаголы: «повешать», «ляжу», или постоянно что-то уменьшительно ласкательно переделывают: «далЁко», «маленько». Мои любимые: «не больно-то давно», «в тот день» (то есть «позавчера»), «айда с нами!» и уральское слово-паразит (но паразит милый) «так то» – его необходимо поставить в конце фразы для придания веса и значительности сказанному, что, мол, всё, без нареканий мне тут. Вообще, уральцы отнюдь не мимимишные инстаграм-создания, как столичные жители. Тут никто ни с кем не сюсюкается, все по-хардкору, так то. Но это не значит, что они жестокосердные или «серые» – наоборот, все очень гостеприимные и сердечные. Правда иногда на нежданные истерики людей пробивает – жизнь тяжелая.
О жизни в российской глубинке
Считаю, что здесь люди не живут, а выживают. Суди сам: цены в магазинах московские, за коммунальные услуги – тоже московские, а зарплаты – местные. 10-12 тысяч рублей – это среднесаткинская зарплата. Считай, что тебе повезло. Причем, производство не расширяется – людей сокращают. А когда ты полжизни в шахте отмахал, то тебе вряд ли придет в голову идея открыть свой бизнес. Вот люди и пьют. И картошку каждый второй сажает, чтобы зимой с голодухи не помереть. Ощущение всеобщей брошенности: будто людей оставили на произвол судьбы, а как дальше жить – не научили. Не научили жить самостоятельно, своей головой. «Выплывают» только пробивные и башковитые, с активной жизненной позицией. Но им постоянно приходится ломать головой стену апатии и безнадеги людской. Но на таких упрямцах, по сути, все пока и держится.
Очень показательны визиты губернатора Челябинской области в Сатку. Вот когда начинается главный саткинский бал-маскарад. «К нам едет ревизор!» – витает в воздухе. Ледяные дороги тут же посыпают реагентами, развалины снесенных домов «подчищают» экскаваторами, мол «в Багдаде все спокойно». Господи, такой фарс! Хотя пройдешь мимо губернаторской машины – а там такая ряха откормленная с золотой цепочкой на грудях, и думаешь: «Я что, в девяностых опять?» Так то.
Но есть и ложки меда в бочке дегтя. Потихоньку развивается туризм. Недавно всем миром выступили против строительства вредного химзавода. Этим летом прошел первый Фестиваль Кислицы – полноценный опен-эйр с музыкой, ярмарками и дегустацией пельменей, киселя и варенья из кислицы, местного растения, напоминающего по вкусу щавель. У южноуральцев даже существует целая традиция семьями ходить за кислицей. Знаешь, как за грибами.
Не больно давно приезжали московские архитекторы и делали арт. В духе Винзавода. И с привлечением волонтеров. По всему городу спрятали арт-объекты – жители понемногу привыкают к современному искусству в своих дворах. Приезжали и студенты Строгановки – расписывали фасад управления одного из заводов. Получилось очень крутое граффити в духе заводского Кандинского. То есть в каких-то областях жизнь проседает, в каких-то наоборот – оживляется.
Насчет осознанного переезда в российскую глубинку. Лично мне идея очень импонирует – я недавно сама домик присматривала в Катавке, живописной деревушке неподалеку от Сатки. Деревня прямо у подножия горы приютилась. Знаешь, едешь к ней – и в какой-то момент будто в швейцарские Альпы попадаешь, красота! Другое дело – работа. Людям нужно как-то зарабатывать на жизнь. Да и вообще – самореализовываться, отдавать частичку себя этому миру. Чтобы делать бизнес, нужно чтобы население было платежеспособное: чтобы твой продукт или услугу кто-то покупал. Также нужно брать в расчет образование и медицину. У меня недавно обострение случилось, так сказать, по женской части, так мне пришлось в Екатеринбург ехать. Нет, можно, конечно, и в местную государственную больницу обратиться – но там все достаточно жутко.
Про местные достопримечательности
Советую начать с гор. У нас есть национальный парк Зюраткуль – на его территории находится большинство гор, на которые мы с друзьями ходим. На экотропу, которая ведет на хребет Зюраткуль, можно подняться самостоятельно. На остальные популярные вершины – Большой Нургуш, Уван, Иремель, Суку, Москаль и Зигальгу – тоже ведут тропы, можно и самостоятельно подняться, но я бы посоветовала примкнуть к группе местных туристов.
Второе направление – это вода. Обязательно сплавьтесь по реке Ай – если будете в наших краях. По дороге сделайте остановки на Больших Притесах – это скалы, торчащие из воды (вид с них – дух захватывает), и в пещерном комплексе Сикияз-Тамак. Недалеко от Сатки есть местечко, которое еще иногда называют уральской Швейцарией – деревушка Пороги. Здесь находится одна из первых российских ГЭС, которая была построена еще до революции. Представьте себе плотину, сложенную из кирпичей, идеально подогнанных друг к другу, а рядом – здание небольшого заводика с высоченными полукруглыми окнами-арками старинной кладки, горная речушка огибает заводик и убегает в чащу леса… Сложно узнать в этой идиллической картине промышленный Урал.
Лично для меня существует еще одно направление – я его называю «карьерной лестницей». Это сеть затопленных карьеров неподалеку от поселка Иркускан. И это самое инопланетное, что я видела в этих краях! Карьерная лестница – потому что каждый карьер, как лазанья, состоит из слоев, или горизонтов. И все это выглядит, как лестница – ведущая к бирюзовой воде, что на дне карьера. Я часами могу сидеть на кромке одной из многих таких рукотворных «чаш».
О главном
Знаешь, самым большим откровением здесь для меня стало то, что состояние счастья по итогу не зависит от географии. Да, она влияет. Но если в душе – мрак, тут уж ничем его не выбелить. Я как чувствовала себя счастливой на ланкийских пляжах, или на малазийских чайных плантациях, или на рисовых террасах Сапы, что в северном Вьетнаме, – так и сейчас чувствую себя так же. Здесь есть, что открывать. Кого открывать. В каждом уголке Земли, где я бывала, присутствовало свое волшебство. И на Урале его предостаточно. Здесь же владения самой Хозяйки Медной горы!
Рассказывала Женя Ланцова
