Павло Морковкин путешествует по непризнанным территориям, зонам конфликтов и неблагополучным местам планеты, откуда привозит множество крутых и трэшовых историй для тревел-изданий и своего паблика. Для читателей «Пассажира» Паша рассказал о своем восточно-африканском путешествии через три с половиной страны, и если вы думаете, что вся Черная Африка – примитивная, бедная и однообразная, то этот материал для вас.
Одна из древнейших христианских культур и крайне консервативные мусульманские общины. Хижины в трущобах и элитные районы с ценами, как в Западной Европе. Запрет на алкоголь и тотальное увлечение растительными наркотиками. Про всё это и многое другое – читайте в рассказе Павло Морковкина из трех частей, первая из которых посвящена Кении.
– А можно мне визу не на месяц, а на три, пожалуйста?
– Конечно. Добро пожаловать в Кению!
Чтобы попасть в некоторые государства Африки, надо геморроиться с бумажками для посольства и платить достаточно большую сумму денег, или застревать на границе просто потому, что какой-то очень одаренный пограничник решил сбить с тебя взятку. Но не в Кении, где все-таки стараются сделать туристу приятно, и визу ты получаешь прямо при въезде по максимально прозрачным правилам.
На улицах Nairobbery
На первые несколько дней в Найроби меня вписывает местный каучсерфер Марк, который живет на восточной окраине города. Его район – это ряды многоквартирных жилых домов, чередующихся с пустырями и болотами. Многие здания лишены всякой наружной отделки и украшают пейзаж голыми серыми шлакоблочными стенами. При этом все балконы занавешены постиранной одеждой, отчего создается впечатление, что люди просто поселились на стройке.
Асфальтированная дорога тут всего одна – та, которая ведет от основной магистрали к жилым домам. Такая себе главная улица, вдоль которой образовался стихийный рынок, где продаются товары первой необходимости: от авокадо до электротехники. Подобных районов в Найроби множество: власти строят бюджетные квартиры, чтобы расселить людей, живущих в трущобах. До них от дома Марка всего пять минут ходьбы, и вот там условия жизни действительно ужасные – но туда я отправлюсь несколькими днями позже.
Подавляющая часть храмов представляет собой просто большой сарай из профнастила, внутри которого ставятся стулья и микрофон с колонками – скромность, достойная первых христианских молитвенных домов.
Из всех учреждений, обслуживающих местное население, здесь больше всего христианских храмов. Безо всякого преувеличения – они стоят буквально в трех-пяти сотнях метров друг от друга. Народу тут живет много, народ этот беден и не очень образован, поэтому массово пополняет ряды прихожан самых разных протестантских церквей. Но если вы вообразили, что тут можно гулять и любоваться шпилями – вы ошиблись. Подавляющая часть храмов представляет собой просто большой сарай из профнастила, внутри которого ставятся стулья и микрофон с колонками – скромность, достойная первых христианских молитвенных домов. По воскресеньям эти постройки плотно забиваются людьми. А самые убежденные служители культа начинают свои проповеди часов в пять утра, заставляя проснуться всю округу.
Но сразу после заката, кажется, все люмпены, пьяницы, гопники и попрошайки массово вылезают на неосвещенные грязные улицы и создают неповторимый колорит кенийской столицы.
Марк советовал мне не гулять здесь в одиночку в темноте, а его сестра рассказывала, что на нее даже однажды напали, когда она вечером шла домой. Я этими рекомендациями, правда, пренебрегал. Во-первых, потому что мой путь всегда лежал по широкой, местами освещенной, дороге мимо полицейского участка, а во-вторых – район Марка совсем не производил впечатление опасного места. Грязноватого, бедного и неустроенного – определенно, но никак не опасного. Все были крайне милы, торговцы улыбались, а случайные прохожие скорее могли просто поздороваться, чем попросить денег, как это часто бывает в африканских странах.
Зато публика в центре столицы была абсолютно другой. Днем этот район – особенно его часть с офисами – выглядит достаточно цивильно. Но сразу после заката, кажется, все люмпены, пьяницы, гопники и попрошайки массово вылезают на неосвещенные грязные улицы и создают неповторимый колорит кенийской столицы. Почти каждый раз, когда я садился в маршрутку, сидящий рядом кениец наклонялся ко мне и говорил: «Вы или окно закройте, или телефон спрячьте, а то у вас его выхватят». В целом понимаешь, почему местные прозвали этот город Nairobbery (от английского robbery – ограбление).
Но есть тут и бесспорно хорошие вещи. Например, в Найроби на улицах запрещено курить. Вообще, этот запрет распространяется на всю страну, но по факту соблюдается только на центральных улицах города, где оборудованы специальные площадки для курения. Если за их пределами вас поймают с сигаретой – штраф до 500 долларов или арест до шести месяцев. В спальных районах, естественно, полиция не будет ловить людей, дымящих у своего подъезда.
Еще одно несомненно прогрессивное кенийское решение – в стране запрещены пластиковые пакеты. На границе никто не будет искать в вашем багаже полиэтилен, но у местных продавцов возникнут проблемы, если они будут упаковывать свой товар в пластик. Я не был в Кении до этого запрета, но думаю, он сделал местные улицы чище.
Внутри почти каждого автобуса установлена аудиосистема и плазма, которые играют местное регги и показывают африканские клипы – примерно как блатняк в маршрутках на Руси, но гораздо оглушительней.
У Найроби очень короткая история – века полтора. В конце XIX столетия британцы начали строить Угандийскую железную дорогу, которая по плану должна была соединить территорию современной Уганды с портом Момбасы. В итоге одна из небольших станций, возникших в тот период, разрослась до огромного африканского мегаполиса. Уютных исторических кварталов тут нет – разве что десяток-другой оставшихся от британцев зданий. Поэтому в центре я появлялся в основном, чтобы оформить визы для своего дальнейшего путешествия.
По городу большая часть людей передвигается на матату – кенийских маршрутках. Матату – это целый пласт местной культуры. Во-первых – притчей во языцех уже стала манера, с которой местные водители управляют этими под завязку забитыми микроавтобусами: превышают скорость, съезжают на встречку или обочину, да и вообще не очень парятся по поводу существования правил дорожного движения. При этом кенийцы говорят, что раньше все было гораздо хуже, и власти немножко навели порядок в этой отрасли. Во-вторых – внешний вид транспорта. Каждый владелец стремится разукрасить свой автобус, и большинство из них полностью покрыты граффити: от замысловатых орнаментов до портретов хип-хоп звезд. А третье и самое незабываемое – это музыкальное сопровождение. Внутри почти каждого автобуса установлена аудиосистема и плазма, которые играют местное регги и показывают африканские клипы – примерно как блатняк в маршрутках на Руси, но гораздо оглушительней. Кстати, по замысловатости и изысканности русская и кенийская маршруточная музыка очень похожи. Разве что в Кении все два аккорда играются на слабую долю, а в тексте рифмуется не «тюрьма-Колыма», а «sun» и «fun». В результате за пару часов поездки на матату в центр города по пробкам успеваешь сполна прочувствовать местный колорит.
Когда требуется сэкономить время, тут нет смысла ехать в машине, потому что ей суждено стоять в пробках рядом с маршрутками. Я вызывал мототакси через местный Uber и ему подобные приложения. Поездка на мотоцикле стоит раза в четыре дороже матату (2-3 доллара вместо 50-70 центов), зато мы с ветерком объезжали все колонны автомобилей. Подводные камни заключаются в том, что, когда ты ждешь на обочине свой транспорт, может подъехать абсолютно левый мототаксист и сказать, что он твой водитель. В этот момент главное не прощелкать лицом, иначе поездка может оказаться гораздо дороже, чем сумма, указанная в приложении.
Кенийские трущобы: Мукуру ква Ндженга и Кибера
Типичная улица – тропинка между хаотично расставленными жилищами, вдоль которой тянется сточная канава. Электричество люди воруют, нелегально подключаясь к городским сетям. За водой ходят к общественным колонкам на улице. Туалет – один на несколько «домов».
Познакомившись с центральными районами, я отправился исследовать трущобы. Первым стал район Мукуру ква Ндженга на востоке города около жилища Марка. Типичное жилье здесь – будка из профнастила. Типичная улица – тропинка между хаотично расставленными жилищами, вдоль которой тянется сточная канава. Электричество люди воруют, нелегально подключаясь к городским сетям. За водой ходят к общественным колонкам на улице. Туалет – один на несколько «домов». Многие такие хибары расположены блоками и имеют собственный туалет и душ, а точнее – кабинку, где можно помыться принесенной с колонки водой. Те, у кого нет такого уровня приватности, пользуются общественными удобствами.
Снять комнату размером примерно три на четыре метра можно за 17 долларов в месяц. Большинство домиков не принадлежат жильцам – их сдает в аренду собственник, который, в свою очередь, заключил договор с владельцем земли. Из-за этого инициативы государства по переселению жителей трущоб не всегда воплощаются в жизнь – земле- и домовладельцы тоже не хотят терять прибыль. Но по окраинам района постепенно появляются пятиэтажки с нормальным водопроводом и канализацией. В таких местах сложно даже приблизительно посчитать количество жителей, но Вики утверждает, что их тут более 100 тысяч.
Таких мест как Мукуру Ква Дженга в Найроби достаточно. Но самое известное – конечно же, Кибера. Согласно некоторым источникам, это самый большой трущобный район во всей Африке. Здесь профнастиловые хижины заполняют все пространство аж до самого горизонта. Сколько людей в них живет, никто точно не знает – встречаются значения в диапазоне от 200 тысяч до двух миллионов. Однако, именно благодаря своим размерам и известности, условия в Кибере гораздо лучше, чем в других подобных районах Кении. Району уделяют внимание не только кенийские власти, но и всякие международные организации, NGO и физические сердобольные лица.
Самым опасным для моего здоровья был момент, когда из бара выбежал местный чел со стаканом чангаа (кенийского самогона) в руке, и гнался за мной метров десять, чтобы угостить.
В Киберу даже начали водить туристов. Это несколько противоречивая деятельность с точки зрения этики, но однозначно положительная для развития района. Тут постепенно образуется бизнес, направленный на приезжих. Появляются сувенирные лавки, куда гиды заводят туристов. Товары там не то что не по карману местным жителям – они в два-три раза дороже, чем в аналогичных магазинах в центре города. Просто, когда покупаешь их в Кибере, рассматриваешь это, скорее, как благотворительность.
Я пытался найти негативно настроенных по отношению к приезжим киберчан, но так ни одного и не обнаружил. Единственный спорный момент – это фотографии. Киберовцы не очень любят, когда снимают их или детей, но против пейзажных фото не возражают.
Гуляя в Кибере и с гидом, и в одиночку, я ни разу не столкнулся с негативом или агрессией. Самым опасным для моего здоровья был момент, когда из бара выбежал местный чел со стаканом чангаа (кенийского самогона) в руке, и гнался за мной метров десять, чтобы угостить. Я вежливо отказывался. Обычно я открыт для алкогольных экспериментов – но этот напиток выглядел очень уж стремно. К тому же, поговаривают, что местные бутлегеры добавляют туда всякие химикаты – вплоть до кислоты или керосина – чтобы лучше перло. И это тоже повлияло на мой отказ выпить с ним.
Момбаса: Кения портовая
По Момбасе можно ходить пешком и получать удовольствие – два занятия, которые абсолютно невозможно совмещать в Найроби.
Из Найроби на ночном пассажирском автобусе я отправился в Момбасу – второй по величине город страны и ее главный порт. В отличие от столицы, Момбасу начали строить еще в средневековье, поэтому тут есть и исторические здания, и колоритный старый центр, и даже португальский средневековый форт, внесенный в список наследия ЮНЕСКО. Да и вообще атмосфера куда приятнее, чем в Найроби. По Момбасе можно ходить пешком и получать удовольствие – два занятия, которые абсолютно невозможно совмещать в Найроби. К форту, стоящему у берега моря, вплотную подходит историческая застройка – узкие улочки, двухсотлетние здания и совершенно потрясающе украшенные двери и балконы. Немного грязновато, но ничего не поделаешь – это в Европе жилье в исторических кварталах самое дорогое и центровое, а на Ближнем Востоке и в Африке здесь обитают в основном те, кто не смог позволить себе современный дом в нормальном районе. По периметру старый город окружает британская колониальная застройка начала прошлого века с широкими дорогами и зданиями поновее, а чем дальше – тем больше современных уродливых коробок.
В Момбасе очень заметно индийское присутствие. Выходцев из Британской Индии привозили сюда еще на рубеже XIX-XX веков для постройки той самой Угандийской железной дороги. Многие из них остались жить в Кении. Поэтому обнаружить индуистский храм или ресторанчик с индийской кухней здесь проще простого. Последнее особенно порадовало, потому что такая еда намного вкуснее и разнообразнее кенийской. Кроме индуистов в Момбасе очень заметно мусульманское присутствие: на улицах легко встретить мужчин и женщин в исламской одежде, особенно в старом городе.
Из Момбасы я собирался уехать на автобусе на север в прибрежный городок Ламу. В Кении нет привычных нам централизованных автовокзалов. Рейсы выполняются разными автобусными компаниями, а отправления происходят прямо от дверей их офисов, как правило, сконцентрированных в одном районе. У крупных компаний есть интернет-сайты, где можно цивилизованно купить билет, а с более мелкими придется побегать по кассам, как это делали наши деды. Если направление популярное – например, как между Момбасой и Найроби, крупнейшими городами страны – то такой рейс найдется у многих перевозчиков, а вот автобус в маленький удаленный городок придется поискать.
Немного грязновато, но ничего не поделаешь – это в Европе жилье в исторических кварталах самое дорогое и центровое, а на Ближнем Востоке и в Африке здесь обитают в основном те, кто не смог позволить себе современный дом в нормальном районе.
В «автобусном» районе Момбасы я перемещался от дверей одной компании к другой, пытаясь узнать, кто, когда и за сколько отвезет меня в Ламу и, пока искал очередную контору, за мной увязался местный парень, который вызвался провести меня к ее офису.
– Не надо, я сам найду.
– Все ОК. Я покажу. Денег не надо.
По дороге он еще несколько раз уточнил, что денег не надо, и вообще он в этой компании работает. Второе уж точно не было похоже на правду, и за те минут пять, что мы шли, я уже окончательно убедился в его корыстных мотивах. Когда пришли в офис компании, в которой мой проводник якобы работал, он попросил дать денег ему на рикшу, чтобы он мог вернуться назад.
– Ты же говорил, что денег не надо.
– Денег не надо, но заплати за проезд.
Сумма была настолько маленькой, что абсолютно не стоила того, чтобы спорить, но я решил пойти на принцип. В итоге парень минут пять ждал денег, потом рассерженно выругался и недовольный отправился назад. Позже эту же историю в Кении мне рассказывали еще пару раз в различных видах: «денег не надо, но купи книги моим детям» и тому подобные вариации.
Ламу. Ослиный остров
Билет в Ламу я таки приобрел. Единственное, что огорчало – я хотел ехать туда на ночном автобусе, но из-за того, что Ламу находится около сомалийской границы, и тамошние бармалеи периодически нападают на близлежащие кенийские села, автобусы по этому маршруту ходят только днем. В итоге – десять часов в автобусе класса «убитый Икарус», палящее солнце, дорога без асфальта, блокпосты кенийской армии, которую по экипировке не отличить от сомалийских исламистов, переезд на лодке – и я на месте.
Ослы тут перевозят и грузы, и людей. На острове их тысячи. Иногда на улицах даже случаются заторы из ослов – настолько насыщенный трафик.
Городок Ламу расположен на острове Ламу, который входит в состав архипелага Ламу и подчиняется одноименному округу. И Ламу восхитителен. Традиционные дома, построенные из кораллов и мангровых деревьев. Резные двери в оманском стиле, каждая из которых – отдельная достопримечательность. Скамейки на ступеньках у парадных входов. Половина города внесена в список наследия ЮНЕСКО, поэтому местные дома восстанавливают с особой осторожностью – с соблюдением исторического стиля и древних технологий.
Кроме архитектуры и океанического пляжа у Ламу есть еще одна достопримечательность – это ослы. Почти везде на острове запрещено использование мототранспорта. К тому же улицы настолько кривые и узкие, что сложно передвигаться даже на велосипеде. Поэтому вьючные животные стали единственным вариантом. Ослы тут перевозят и грузы, и людей. На острове их тысячи. Иногда на улицах даже случаются заторы из ослов – настолько насыщенный трафик. Есть тут и приют, созданный британской благотворительной организацией, где заботятся о старых животных и выхаживают больных.
Ламу удивительно уютный город. И абсолютно безопасный. То ли дело в том, что Ламу очень маленький, и все здесь знают друг друга, то ли в том, что большая часть населения – мусульмане, но здесь почти нет уличного криминала, и даже поздним вечером чувствуешь себя на улице комфортно. Это достаточно туристическое место, но местные не атакуют белых людей с просьбами дать денег или купить дурацкий сувенир. После такого релаксового места возвращаться в шумную Момбасу и загазованный Найроби было немного не по себе.
Продолжение следует: во второй части — читай про Эфиопию.
За путешествиями Павла Морковкина можно следить в соцсетях его проекта «Trips and Quips»: «ВКонтакте», на Facebook, в Instagram и на канале в Telegram.
