В последние годы популярность Чечни как туристического направления неуклонно растет. Однако если почитать отзывы в Интернете, складывается впечатление, что подавляющее большинство туристов посещают республику проездом или в рамках тура выходного дня, дальше Грозного носа не кажут и почти не общаются с местным населением.
Такое знакомство с регионом иначе, как поверхностным не назовешь, ведь без внимания остаются яркие природные и культурные достопримечательности в чеченской глубинке и, самое главное, люди. Чтобы по достоинству оценить и то, и другое, наш автор Алексей Егоров отправился в пятидневный вояж по Чечне, в ходе которого принципиально не пользовался услугами гидов, жил на квартире у местного и ездил на большие расстояния почти исключительно автостопом.
Забор и ребята с автоматами
Поезд «Москва – Грозный» прибывает на конечную станцию в 8:37. Около часа он плетется от Ханкалы, где находится военная база (сейчас Ханкала является микрорайоном Грозного), поэтому виды за окном соответствующие: дозорные башни, казармы, боевые машины пехоты… Вокзала как здания в Грозном я не заметил. На выходе из вагона упираешься прямо в дощатый забор, пройдя вдоль которого, попадаешь в город – расстояние не больше ста метров, но на этом отрезке мне встретилось несколько военных с автоматами наперевес. Такие первые впечатления от региона сложно назвать положительными… Хотя, почему первые?
В поезд я сел на станции «Тихорецкая» в Краснодарском крае. В купе кроме меня были пожилая женщина, ездившая в Москву лечить ногу, и плотного телосложения мужчина средних лет. Увидев нового соседа, они тут же предложили разделить с ними трапезу (давненько я не встречал таких гостеприимных попутчиков), а после стали болтать между собой на чеченском. В их речи, к моему удивлению, было много тюркизмов, и я, как житель Татарстана, понимал в общих чертах, о чем она.
В якобы актуальных отзывах о Грозном я читал, что названия улиц в чеченской столице не дублируются на русском языке – только на английском. Опровергаю это. Не только названия улиц, но и магазинов, а также расписание маршруток на автостанции и прочую публичную информацию я видел исключительно на русском. И так по всей Чечне. Складывается впечатление, что это установка местных властей, имеющая целью сделать регион более привлекательным для русскоязычных туристов.
Столица Чечни производит впечатление города без прошлого, ведь почти все, что представляло здесь хоть какой-то архитектурный или исторический интерес, было по очевидным причинам разрушено в конце 1990-х – начале 2000-х годов.
А теперь о действительно актуальном: коронавирусные ограничения на общероссийском фоне в Чечне самые суровые. Я уже находился в республике, когда там закрыли для непривитых доступ в магазины и общественный транспорт. На бумаге. На практике же я ни разу не сталкивался с тем, чтобы кто-то у кого-то спрашивал сертификат о вакцинации. То же и со средствами защиты: русское слово «маски» звучало в маршрутках только на подъезде к постам ДПС. Проехали его и до следующего поста можно не париться.
Город без прошлого
Грозный оставил двоякое впечатление. Из плюсов я бы отметил отсутствие пробок, шаговую доступность достопримечательностей и дешевый общепит. Сразу оговорюсь – питался я в забегаловках у автостанции «Минутка» без претензий на интерьер и зачастую даже без названия. Но персонал душевный – помогут с выбором блюда, за просто так выполнят каприз вроде нарезки репчатого лука к порции мантов и не пересаливают еду, чтобы раскошелить посетителя на напитки. Лепешки с сыром (чуду) и вайнахский чай с молоком стоили всего 130 рублей за порцию, жижиг-галнаш (вареное мясо с клецками) – 250.
Из минусов – с туристической точки зрения столица Чечни производит впечатление города без прошлого, ведь почти все, что представляло здесь хоть какой-то архитектурный или исторический интерес, было по очевидным причинам разрушено в конце 1990-х – начале 2000-х годов. Современный Грозный – это наспех и не всегда качественно восстановленные руины вперемешку с новыми постройками, большинство из которых являются кальками с мировых архитектурных достопримечательностей. Та же мечеть «Сердце Чечни» – великолепная, но всего лишь копия Голубой мечети в Стамбуле.
Чаще всего местные проектировщики «вдохновляются» примерами своих коллег из ОАЭ. Правда, есть и исключения – это, например, мечеть «Гордость мусульман» имени пророка Мухаммеда, открытая в Шали в 2019 году и не имеющая аналогов в мире. Мечеть вмещает до 30 тысяч верующих и является самой большой в Европе, а также одной из самых роскошных – здание облицовано белоснежным мрамором с греческого острова Тасос, а восьмиметровая центральная люстра украшена золотом и кристаллами Swarovski (это при мизерных зарплатах в республике). Действительно, есть чем гордиться.
Посторонним вход не запрещен
Пожалуй, мечети можно назвать главными рукотворными достопримечательностями Чеченской Республики. Во-первых, их много, и они разные. А во-вторых, все они действительно красивы, каждая по-своему.
Например, изюминкой Аргуна, куда я выбрался, чтобы увидеть жизнь за пределами Грозного, тоже является мечеть с поэтическим названием «Сердце матери». Она, в отличие от «Гордости мусульман», выполнена в стиле хай-тек и выглядит необычайно современно для региона, славящегося своим патриархальным укладом.
Мурад, по его собственному признанию, курит с двенадцати лет и не прочь на досуге пропустить стаканчик вина. На вопрос, как это согласуется с действующим в Чечне сухим законом, он ответил: «Я советский, а не российский, меня переучивать поздно».
Никаких особых правил для посещения мечетей в Чечне нет – достаточно быть в закрытой одежде и не мешать верующим. В Шали, где находится мечеть «Гордость мусульман», охранник на входе лишь попросил не брать с собой зеркальный фотоаппарат (к телефону претензий не было), а в Грозном и Аргуне даже этого не потребовалось.
Три лица чеченского автостопа
Я слышал, что на Кавказе очень хороший автостоп, но не подозревал, насколько он популярен среди местных. На выезде из Грозного голосуют много женщин и стариков. Стоимость проезда в маршрутке при этом высокой не назовешь: до Шали и Аргуна можно доехать за сотку, а до Махачкалы – за двести. Хотя, при распространенной зарплате в 11 тысяч рублей (такую цифру мне озвучили несколько чеченцев), и эти деньги лишними не будут.
Мой опыт автостопа в Чечне начался с того, что я сел на хвост одному местному жителю. Дело было на выезде из города. В таких местах абы где стопить сложнее, а тут еще бабай в каракулевой шапке встал позади, оперся на посох и словно изучает меня. Через какое-то время слышу: «Эй, парень! Из-за тебя они меня не видят». Я отошел в сторону; перед бабаем вскоре остановилась «пятнашка», а дальше уже было дело техники.
Водителей, которые меня подвозили, можно разделить на три группы. Первая и самая приветливая – это пожилые мужчины, пережившие депортацию. Спрашиваю одного из них по имени Мурад: «Вы с какого времени в Чечне живете? По-русски без акцента говорите». «Так я, можно сказать, орловский, – ответил он, – Когда разрешили вернуться из Казахстана, здесь все было в жуткой разрухе, и мои родители в Орловскую область перебрались. Сюда десять лет как переехал. Ты куришь?» Мурад, по его собственному признанию, курит с двенадцати лет и не прочь на досуге пропустить стаканчик вина. На вопрос, как это согласуется с действующим в Чечне сухим законом, он ответил: «Я советский, а не российский, меня переучивать поздно». Для себя я отметил, что с такими, как Мурад, в Чечне всех комфортнее. Они не лихачат, не спрашивают о твоей национальной и религиозной принадлежности, и просто хорошо владеют русским языком.
Вторая группа водителей – сельские парни, разъезжающие по всему Кавказу в поисках подработки. К примеру, однажды меня подвезли ребята, возвращавшиеся с заказа в резиденции Рамзана Кадырова. Они говорили по-русски с сильным акцентом, но на удивление аккуратно, я бы даже сказал, тихо ехали по горному серпантину между Ушкалойскими башнями и Нихалойскими водопадами. «Тут камни падать могут, опасно», – объяснили они свою манеру вождения, но, возможно, просто берегли мой вестибулярный аппарат, не привычный к таким нагрузкам.
И, наконец, третья группа – силовики. Кстати, представители силовых структур подвозили меня трижды. Особенно запомнился разговор с участником боевых действий в Сирии. Абу (назовем его так) ехал очень быстро, сбавляя скорость перед блокпостами только для того, чтобы поприветствовать коллег. «Я бы рад спокойно ездить, – с сожалением в голосе сказал он, – но меня все время о чем-то просят друзья: Абу, туда отвези, Абу, за тем заедь… Хочу всем угодить и оттого гоняю». Даже риск разбиться насмерть его не смущает. «Я для себя понял, – продолжил Абу, – что в аварии точно не погибну». И поведал историю о том, как в 2009 году он так сильно разбил машину, что родственники заплакали, увидев, во что она превратилась. «Стекла в крошку, кузов словно гармонь смяло, – перечислял Абу детали аварии, – а я отделался переломом ребра и сотрясением мозга». У этого сурового, внешне очень похожего на Кадырова мужчины есть романтическая мечта – после выхода в отставку, которая не за горами, стать путешественником.
Еще один подвозивший меня силовик плохо говорил по-русски, но, тем не менее, старался поддержать разговор. Среди прочего выяснилось, что он как-то на машине ездил к друзьям-сослуживцам в Челябинскую область. Спрашиваю, как впечатления. «Природа, горы там как у нас. И люди хорошие, гостеприимные. А вот в Перми нас не любят. При первом штурме Грозного погибло много ребят из пермского ОМОНа, поэтому на чеченцев они смотрят предвзято».
Чеченцы любят отдыхать с семьями, но чревоугодничать при этом на публике для них неприемлемо. Даже в самой захудалой кафешке Грозного найдется огороженный шторами угол для обслуживания семейных пар с детьми.
На маршрутках я выбирался в районные центры Шали, Аргун, Ведено и Итум-Кали. Иногда, чтобы выбраться из Грозного на трассу, вам может понадобиться такси, но обратно в Грозный я добирался исключительно автостопом. В целом по республике можно перемещаться без ограничений. Единственное, на въезде в Итум-Калинский район моего водителя остановили для проверки документов. «Ездят тут всякие блогеры, потом непонятно что пишут», – таков был ответ на вопрос о причинах проверки, и так как дальше нам было не по пути, водитель посоветовал попросить у военных помощи в поимке очередной попутки. И военные, надо отдать им должное, помогли.
Мусора нет от слова «совсем»
В Итум-Калинский район я поехал ради Ушкалойских башен, а на обратном пути в Грозный заглянул на Нихалойские водопады, самый высокий из которых тянет аж на 32 метра. Несмотря на пасмурную погоду, на водопадах яблоку негде было упасть – столько отдыхающих. Чеченки, зайдя босыми ногами по щиколотки в воду, много фотографировались, а чеченцы зорко следили за тем, чтобы я ненароком не направил объектив в их сторону. Мальчик-подросток тренькал что-то на струнном инструменте, похожем на татарский саз, пока родители снимали его усилия на телефон.
На подступах к водопадам стоят открытые беседки с мангалами. Арендная плата приемлемая, но я не заметил, чтобы в них кто-то сидел. Чеченцы любят отдыхать с семьями, но чревоугодничать при этом на публике для них неприемлемо. Даже в самой захудалой кафешке Грозного найдется огороженный шторами угол для обслуживания семейных пар с детьми. И на Нихалойских водопадах, и на озере Кезеной-Ам, на которое я поехал на следующий день, приятно удивило отсутствие мусора. От слова «совсем». При этом урн я тоже не заметил.
Я слышал, что на Кавказе очень хороший автостоп, но не подозревал, насколько он популярен среди местных. На выезде из Грозного голосуют много женщин и стариков.
Озеро Кезеной-Ам примечательно своими размерами (самое большое на Северном Кавказе) и обилием рыбы, которую видно прямо с берега. Вот только рыбалка на озере под запретом, как, впрочем, и купание. Чеченцы это ограничение соблюдают, хотя можно пройтись по берегу метров 200–300 и вуаля: гостиничного комплекса с его персоналом не видно и не слышно – купайся в свое удовольствие. Собственно, я так и сделал. К слову, вода в Кезеной-Ам прозрачная и очень теплая.
Без платка не ходить, обтягивающее не надевать
Первых русских туристов из Ставрополя (вернее, туристок) я встретил именно на Кезеной-Ам. То, что они русские, было понятно издалека по их одежде – в обтягивающих джинсах и с непокрытой головой ни одна чеченка на людях не появится. Да еще и без сопровождения родственников. Девушки сказали, что приехали на озеро «вместе со своими парнями», но мне показалось, что они их выдумали, чтобы отказать мне в просьбе поехать с ними до Грозного. Эх, девчонки…
Впрочем, среди самих чеченок так много красавиц, что совершенно не обязательно заглядываться на русских или любых других. Следующая прошедшая мимо будет не менее симпатичная, чем предыдущая. И существующий в республике дресс-код их ничуть не дурнит, а наоборот – красит. К тому же местные модницы давно научились правильно и очень изобретательно его «интерпретировать». Длинная юбка? Пожалуйста, но половина ее будет из прозрачной ткани. Платок на голове? Без вопросов, вот только размер платка может быть чисто символическим. Кататься на электрических самокатах, обесцвечивать волосы и подкачивать губы чеченкам, судя по всему, никто не запрещает.
В дресс-коде для женщин нет не только короткого и обтягивающего, но и паранджи. Этим Чечня разительно отличается от, казалось бы, более либерального и избалованного туристами Дагестана. Там укутанные с ног до головы женщины не редкость, а мужчины, наоборот, могут носить шорты и злоупотреблять спиртными напитками. Встречаются в Дагестане и совсем уж экстравагантные пары – муж в шортах и футболке, а жена смотрит на мир через сеточку в парандже афганского покроя. В Чечне таких контрастов нет, и от того чувствуешь себя на улице комфортнее.
У Юсупа, или «Дом для всех»
Когда я в самом начале моего рассказа упомянул, что жил у чеченца, большинство читателей, наверное, подумали, что я снимал квартиру или комнату. Никак нет. В Грозном есть такой Юсуп (фамилию не называю, потому что не получал разрешения), который на безвозмездной основе принимает гостей со всего мира. В одной из популярных социальных сетей для путешественников число тех, кому он помог с жильем, приближается к четырем сотням. А таких групп не один десяток! Из отзывов следует, что Юсуп как-то даже ансамбль танца «Вайнах» привез в аэропорт, чтобы сделать приятное гостям.
Меня с ансамблем никто не встречал, но тоже было, чему удивиться. Представьте себе ситуацию: я прихожу по адресу, который мне дал Юсуп, звоню – никого. В смс Юсуп сообщает, что он пока на работе, но я все равно могу попасть в квартиру – достаточно открыть электрощиток на лестничной клетке и взять ключ… И все пять дней в республике я ровно так с ключом и поступал, совершенно не беспокоясь о сохранности техники и дорогой мебели в квартире. Информация о Чечне как о регионе с самым низким уровнем преступности полностью подтвердилась.
Спросите у водителя-чеченца, как правильно сказать «IУЬЙРЕ ДИКА ХУЬЛДА ХЬАН!», и он до конца поездки станет вашим бесплатным репетитором.
У Юсупа в Грозном много единомышленников, помогающих ему с приемом гостей. В доковидные времена одна из местных турфирм даже выделила ему в безвозмездное пользование дом в центре города, который в социальных сетях символично назывался «Домом для всех». Или, точнее, для тех, кто принял простые и необременительные правила жизни в Чечне: «Мужчинам в шортах нельзя, с открытым телом нельзя. Девушкам в мини-юбках нежелательно, с открытым телом нежелательно. Воздержитесь на всю поездку от алкоголя, а девушкам рекомендуется не курить».
Особенности национальной безопасности
Перед поездкой в регион я пытался выучить несколько ходовых фраз на чеченском и понял, что это мне не под силу – слишком сложный (но и красивый) язык. Однако даже сама попытка произнести какое-нибудь чеченское словечко вызывает подлинный восторг у местных. Спросите у водителя-чеченца, как правильно сказать «IУЬЙРЕ ДИКА ХУЬЛДА ХЬАН!», и он до конца поездки станет вашим бесплатным репетитором.
Безопасно ли в Чечне для туристов? Этот вопрос часто всплывает на туристских форумах и просто в разговорах с людьми, которые там были. Задают его теперь и мне. Мой ответ: да. По статистике, сегодняшняя Чечня – регион с самым низким уровнем преступности в России. Я с этой оценкой согласен. Людей, симпатизирующих разного рода экстремистам, в республике мною также замечено не было. Конечно, пять дней – это небольшой срок, но мои знакомые путешествовали по Чечне и 10 дней, и больше, и тоже так считают.
Да, как и везде на Кавказе, здесь любят погонять. Но все же не до такой степени, как в Дагестане, где уже на въезде в Хасавюрт я стал свидетелем жуткой аварии с несколькими погибшими. Я уже говорил о сухом законе в Чеченской Республике. Есть мнение, что его последствия громко аукаются в соседних регионах, куда чеченцы ездят оторваться, но в самой Чечне он работает на ура. Никаких шумных компаний на улице ночью и неадекватных типов в кафешках. Это тоже фактор безопасности.
Из Чечни легко добраться до других кавказских республик – прежде всего, до Северной Осетии и Дагестана. Хотел бы сюда добавить и Ингушетию, но между двумя этими регионами сегодня очень непростые отношения. Причем настолько, что я лично слышал от других туристов, как год назад водитель-чеченец отказался везти группу через границу, объясняя это тем, что его там могут (по)-/(у)бить.
Туристического бума в Чечне пока не наблюдается. Я сразу после нее посетил Дагестан и могу сказать, что там на одном только Сулакском каньоне туристов больше, чем я встретил в Грозном за все пять дней. И это, на самом деле, круто, потому что сейчас цены и навязчивость местных неуклонно растут вместе с объемом турпотока. Поэтому пока 95-й регион не испорчен толпами отдыхающих, сюда надо ехать как можно скорее.
