– Смотри! Смотри! Вот это да! Ну, вообще! А вон туда глянь! – я во все глаза пялился в окна микроавтобуса и толкал Олю в бок. За окном начинался центр Тбилиси, и те, кто там был, поймут мои чувства. Я въезжал в город впервые и не верил глазам – неужели на территории бывшего Совка, совсем рядом с Россией, есть ТАКОЕ? Через реку устремлялась вверх линия канатной дороги с кабинками, плывущими по ней над набережной и пестрыми двухэтажными кварталами. Там, куда взлетали кабины, громоздились голые бесснежные горы. На нарядной улице, упакованной в брусчатку и гранит, крутили модерновые завитки своды арок на старых домах – что в твоей Барселоне.
Гамарджоба, Тбилисо!
Когда мы высадились на центральной улице, проспекте Шота Руставели, город оглушил шумом машин, гудками и многолюдьем. К тому моменту я немного помешался от впечатлений. Все не мог наглядеться. До прибытия сюда мы часа четыре петляли по серпантинам на заснеженных перевалах Закавказья. Утром покинули Ереван – утопающий в снегу, тихий, неторопливый и немного сонный в эти первые дни нового года. И вдруг оказались в громком мегаполисе, да еще и в другом сезоне – никакого снега, температура плюсовая. В Тбилиси стояла весна. Пожалуй, было от чего помешаться.
Вечер прошел быстро. Бросили вещи в номере, поужинали в кафе. Через несколько часов, около полуночи, я вышел прогуляться один. По внешней лестнице спустился в наш тихий дворик, прошел через арку и зашагал по безлюдному проспекту. Оказалось – в сторону центральной площади – площади Свободы. В стертых до блеска плитах под ногами матово отражались фонари. У здания грузинского парламента росли маленькие пальмы. От проспекта ответвлялись полутемные и совсем безмолвные улочки. От них веяло стариной, неведомыми традициями и духом самобытности, что ли. Достаточно пяти минут прогулки по центру Тбилиси, чтобы понять: это город со своим лицом и своей атмосферой, особой и неповторимой. Бывают такие места. Вспомнились ночи в Марселе, Неаполе, Бомбее. Тбилиси – из этой же оперы. На уровне.
За этими мыслями я миновал площадь Свободы и свернул на улицу Коте Афхази. Завтра я узнаю, что по ней пролегают все основные туристические маршруты. Но в ту ночь она была лишь безымянной тбилисской улочкой, по-азиатски неухоженной и уютной. По раздолбанному тротуару я брел мимо закрытых винных лавок и толстенных белокожих платанов. Время от времени прикладывался к шкалику с коньяком, который привез из Армении. Рядом с небольшим сквером (кипарисы, плитка и несколько лавочек) работал киоск с шаурмой.
– Добрый вечер! Работаете? Поесть можно?
Грузинские дядьки за прилавком сказали, что да. Работаем, можно. В меню имелась шаурма с курицей или с фалафелем – на выбор. Плюс пиво и прочие напитки. Отлично, думаю, – порадую Олю ближневосточной веганской кухней и сам перекушу. Тут со мной заговорил тип, стоявший рядом, – смуглый и немного полный парень в очках у прилавка. Заговорил по-английски.
– Друг, ты же можешь объясниться с ними? Хочу шаурму с мясом и фалафелем одновременно, но не могу объяснить им – не говорю ни по-грузински, ни по-русски.
Парень оказался молодым тунисийцем в отпуске. Я помог ему сделать заказ и предложил выпить по пиву. Мы успели перетереть за погоду в России и Тунисе, за путешествия, за Грузию, за фалафель и все такое прочее. Потом я расплачивался, а он давал мне купюры за свою долю, и у меня не было сдачи, а он сказал, что никаких проблем – «забудь». Я находчиво предложил ему вместо грузинских лари сторублевую купюру в качестве сувенира из России. Довольные друг другом, распрощались. Он пошел к себе в отель, а я в сквер, доедать шаурму. Настроение оставалось отличным до тех пор, пока я не потянулся в карман джинсов – уже не помню, за чем. Там, где всегда лежит банковская карта, было пусто. Полностью обыскав всю одежду, пошел назад к киоску – спрашивать, не ронял ли. Нет, не ронял. Восторг первой тбилисской ночи сменился легким ужасом. По дороге в отель я заглянул в оба супермаркета-ночника, что посещал по дороге, но карты нигде не нашел. Супер. Банковские карты я уже терял, но не в путешествии. Где и как я выронил свою «Визу», неизвестно до сих пор. Есть подозрение, что вместе со сторублевкой отдал тунисийцу.
В общем, пришлось через инет все деньги с моей карты переводить на Олину и дальше пользоваться ею. Зато хоть фалафеля в лаваше своей женщине принес.
Под присмотром мамы Картли
Следующее утро началось в час дня. Завтракали в маленьком кафе на Руставели, с тяжелой деревянной мебелью и дубовыми панелями на стенах. Официанты-грузины понимали только по-английски, зато порции приносили отменные – одного только грибного супу Оле подали с пол-литра. Потом по давешней улице Коте Афхази дошли до реки Куры. На набережной сели в кабинку канатной дороги – поездка стоит всего 1 лари, или 30 с чем-то рублей. Резко разогнавшись, стеклянная коробка взмыла в воздух. Оля вцепилась в мою руку, а у меня в который раз перехватило дыхание. Тбилиси исправно продолжал поставлять восторг. До древней крепости Нарикала лететь всего пару минут – по крутой дуге на вершину живописного хребта. Высота – не уверен, метров 200, может быть… Точно знаю лишь, что наверху очень живописно – виды на город, древние башни, горы вдали и все такое. Вместе с нами видами любовалась 20-метровая мать Грузии – в чем-то длиннополом, с мечом в одной руке и чашей в другой. У стоп женщины-монумента – ее еще называют мать Картли – торговцы отжимали гранатовый сок прямо в стаканы всем желающим – по паре лари за порцию. А у соседнего лотка разливали глинтвейн – я взял себе стаканчик.
Пока гуляли по хребту, стало вечереть. Успели поймать момент, когда в городе зажглись фонари. Потом долго спускались вниз пешком – по крутому склону проложены мощеные аллеи. Длинными загогулинами они спускаются в кварталы знаменитого «старого Тбилиси». О, старый Тбилиси! Чудесные домики, издали похожие на разноцветную мозаику, мы уже видели днем. Но только в темноте попали внутрь – в двухэтажный мир деревянных галерей и веревок с бельем, в мир узких булыжных улиц и полуразрушенных каменных подъездов, в мир осыпающейся лепнины и разбегающихся по закоулкам котов, в мир полутемный и негромкий, в мир, который сбегает к низине с гор, а затем резко и совсем без паузы обрывается площадью Свободы. Очередной поворот по в лабиринте тихих переулков – и совершенно неожиданно оглушает столица. Справа – витрины «Данкин Донатс», слева – сверкающий бутик со швейцарскими часами, а прямо по курсу, в центре площади – белая колонна обелиска с золотой фигурой на вершине.
Разгулявшись, останавливаться не хотели – и, опять занырнув в старинные кварталы, отправились к другой горе – Мтацминде, с ее знаменитым фуникулером, телебашней и парком. Если кто не знает, фуникулер, в отличие от канатной дороги, тащит пассажиров не по воздуху, а по рельсам, вверх по крутому склону. Уплатив несколько лари, мы загрузились в вагончик и тронулись к вершине. Тамошние смотровые площадки оказались раза в два выше и зрелищнее нарикаловских. Нарикалу, кстати, тоже было видно сверху – где-то далеко внизу и справа. Среди совсем черных контуров далеких гор, Тбилиси стелился темным полотном, весь в точках огоньков и с несколькими яркими пятнами – главных площадей, правительственных зданий, церквей и мостов.
У супры в гостях
Несмотря на все восторги, усталость нас все же настигла – вместе с голодом. С ужином решили не тянуть и от смотровой площадки пошли назад, к верхней станции фуникулера. Она представляла собой большое одноэтажное здание, и в нем имелся ресторан. Скинули куртки, упали на диваны, открыли меню.
Подвести рассказ к теме грузинской кухни хотелось без спешки, логически. Похоже, сейчас для него самое время. Для начала краткий вариант: в Тбилиси вкусно везде! Большинство якобы грузинских блюд, которые подают в российских кафе, и рядом не лежали со своими оригиналами. Оригиналы, кстати, дешевле московских суррогатов раза в полтора минимум.
Теперь чуть подробнее. Конечно, я был наслышан о грузинской кухне и местных традициях застолья. Но главного не знал. Не знал, что в дело идет все, чем делится щедрая южная природа – травы, бобовые, орехи, овощи, мясо в самых разных формах. Не знал, каким ароматным может быть тесто в хачапури и каким нежным бывает сыр. Не знал, что такое лобиани. Не знал, какой душистый и вкусный можно делать лимонад и какие чудесные соусы готовят из орехов. Наверное, я не знал, что значит – готовить с душой и что такое супра. А «супра» – это по-грузински скатерть. Этим же словом обозначают грузинское застолье – со всей прилагающейся культурой и традициями. Вкусная еда, тамада, вино, тосты, хоровое пение, радость и любовь – все это и есть супра.
Грузин я тоже, в общем-то, не знал. Не слишком продвинулся в этой теме и теперь, но хотя бы имел возможность понаблюдать. Грузины понравились. Показались простыми, но не простоватыми, любезными, но не лебезящими. Пожалуй, даже гордыми – но не надменными. Прочувствовал и осознал, что это народ с очень древней и богатой культурой, с ценными старинными традициями: архитектура, музыка, кухня, виноделие. Думаю, что по своеобразию и яркости колорита Грузия ничуть не уступает какой-нибудь Италии. (Кстати, если с кем из европейцев и хочется сравнить грузин, то почему-то именно с итальянцами).
Нам не раз говорили, что многие в Грузии, особенно молодежь, сейчас относятся к россиянам враждебно – после южноосетинского конфликта в 2008-м и прочих политических трений. Предупреждали, что найдутся те, кто не захочет говорить по-русски и будет общаться с нами пренебрежительно. Такое наверняка есть, но за три дня мы так и не столкнулись. Возможно, из-за того, что жили у азербайджанцев – и это тоже отдельная тема для рассказа.
В «Лофт-хостел» на проспекте Руставели нас направил владелец нашего ереванского хостела Паша – потому что дружил с его владелицей Зарой из Азербайджана. Даже передал ей вместе с нами посылку – толстую стопку армянского лаваша. Паша, конечно, был изрядным понторезом и мог хвастаться часами. Но, доверившись его рекомендации, мы не прогадали. В тбилисском хостеле забронировали единственный номер на двоих – с большой кроватью, отдельной ванной и окном, выходящим во дворик. Все остальные комнаты были заняты двухъярусными деревянным койками и вмещали по 8-10 человек. Сам хостел располагался на втором этаже, и чтобы попасть в него, нужно было свернуть с проспекта в одну из арок. После узкого полутемного прохода начинался стандартный тбилисский двор: довольно тесный квадрат потрескавшегося асфальта, вмещающий несколько автомобилей, пару скамеек и какой-нибудь хлам. Непременно в таком дворе будут внешние галереи на уровне второго-третьего этажей – через них горожане попадают в свои квартиры. По углам двора обязательно будут стоять кадки с зеленью, под ними – сидеть хоть один кот, а небо над головой будут рассекать на части веревки с бельем.
Хостел занимал, видимо, большую старую квартиру – с высокими потолками и просторной гостиной. Имелся диван, кухонный уголок, отделенный барной стойкой, столы со стульями, а главное – камин в центре, который зажигали по вечерам. Перед ним на паркете лежал большой плед, на котором можно было сидеть. Вечерами там собирались гости. Всегда присутствовали владельцы заведения – Зара и Турал, молодая азербайджанская пара. По полу стремительно ползала их годовалая дочка Жасмин. Как все дети – большеглазая и любопытная.
В эту гостиную мы вернулись поздно вечером – после всевозможных Мтацминд, Нарикал и хачапури с лобиани. Наслаждались уютом, домашним винцом от Зары и фильмом на ноутбуке. Хороший был день.
Выжить в Авлабари
Говорят, что саакашвилевский разворот на запад оставил заметный след в жизни и облике Грузии. Например, несколько лет назад в стране полностью сменили состав полиции – всех старых ментов уволили, набрали новых и вложили в систему кучу денег. А еще в столице появилась суперсовременная архитектура – например, Дом юстиции на берегу Куры. Похожий на группку гигантских опят из стекла, бетона и стали, этот Дом выполняет функции паспортного стола, архива, нотариальной конторы и еще пары сотен учреждений. Что-то типа многофункциональных центров в России. Полюбовались, стоя рядом.
У метро «Авлабари», на другом берегу Куры, сфоткался с бронзовыми героями данелиевского «Мимино» – Валико, Рубиком и Волоховым-Леоновым. Был вечер, стемнело. С шумной площади мы нырнули в убогие двухэтажные квартальчики, застроенные беспорядочно и неказисто. Полутемные переулки, мусор, безлюдно и жутковато. Впоследствии было странно узнать, что все это и есть Авлабари, чуть ли не древнейший район города. И не менее странно, что именно через эти трущобы лежит путь к Цминда Самеба, или собору Святой Троицы – огромному, как храм Христа Спасителя, иокруженному белокаменной стеной. Освещенный прожекторами, с богато благоустроенной территорией вокруг. В собор мы попали как раз в рождественский вечер – было многолюдно, торжественно и ароматно от благовоний. В лицах православных святых, глядевших на прихожан с икон, проглядывались грузинские черты.
Потом мы прокатились на метро до центрального вокзала. Метро понравилось – чем-то напоминает московское, но более потрепанное и менее ухоженное. В вокзальных кассах приобрели пару билетов на следующий вечер – на ночной поезд до Еревана (через три дня нас ожидал перелет домой в Москву – как раз из Еревана).
От вокзала побрели пешком по улице царицы Тамары – широкому, но замызганному проспекту, застроенному обшарпанными сталинками. Граффити, осыпающаяся штукатурка, мусор, редкие огоньки. Высматривая, где бы перекусить, заметили пиццерию через дорогу. Вошли в подземный переход и оказались в бетонном подземелье, полутемном и тесном. Стены были сплошь увешаны кипами всевозможного шмотья. Среди них кое-где чуть блестели тусклые лампы. Время от времени коридор пускал в стороны ответвления – такие же захламленные и темные коридорчики. Идеальная обстановка для завязки добротного хоррора. И это еще не все: дойдя до конца тоннеля и поднявшись по лестнице наверх, мы уперлись в закрытые на замок створки ворот, покрытые гулкими листами железа. Листы чуть громыхнули на ветру, из щелей послышался обрывок гудка клаксона и порыв уличного ветра. Решил – попытаемся выйти через еще один выход. И здесь заперто. Пройдя все тем же коридором туда, откуда входили, с ужасом увидели: ДВЕРИ ЗАПЕРТЫ. Мы еще не успели прочувствовать момент, как откуда-то из-под курток на стене появился черный мужичок. Поинтересовался, что мы тут делаем. Объяснили. Он отпер воротца, мы вышли на улицу. Перебежали через дорогу. Вдруг позади нас громыхнуло, Оля вскрикнула: со второго этажа старого дома кто-то бросил на тротуар петарду. В общем, в какой-то момент прогулка стала напоминать компьютерную игру. Жутковато, но весело.
Тем удивительнее было, свернув спустя один квартал налево, на проспект Агмешенебели, вдруг оказаться на улице, которую запросто можно увидеть в центре какой-нибудь Вены. Булыжник, гранит, чугун. Изящные столбики, идеально шарообразные кусты, блестящая белая плитка. Свежая штукатурка, ритмичный ряд красивых фонарей, ампир, чистота. Поразительный город Тбилиси!
А в хостеле продолжалась рождественская сказка – опять камин, чай, вино и гитара (которую я потащил за собой сначала из Москвы, потом – из Еревана). Компания была разношерствой – москвичи, азербайджанцы, пакистанец, грузинка. По комнатам разошлись поздно ночью.
Комнаты Закавказья
Оставался последний денек. К восьми вечера надо было появиться на вокзале, а до этого мы были свободны. Прибрались в нашей комнатке. Еще раз прогулялись по улочкам Старого Тбилиси. Меня озарило фотовдохновение, и я постоянно щелкал затвором. Пешком, мощеными аллеями поднялись на Мтацминду во второй раз – долго и очень живописно. Последние два дня в городе было чуть серовато, небо – под тонким слоем облаков, под просвечивающей пеленой. А теперь распогодилось.
Вечером, перед отъездом, Зара вручила нам ответную посылку для ереванского Паши – литр домашнего вина в пластиковой бутылке и стодолларовую купюру. Закавказье начинало казаться уютным домом, где люди относятся друг к другу по-семейному: тбилисская азербайджанка через едва знакомых русских туристов передает своему армянскому товарищу в Ереван вино и деньги. (Тут надо учитывать, что формально азербайджанцы – враги армянам: граница между странами закрыта уже лет 20, и даже официальных дипотношений у них нет).
От Руставели до вокзала доехали на такси за 5 лари. Закупились пирожками в дорогу. И сели в поезд – до соседней комнаты заказказского дома. Рано утром нас ждал Ереван, Паша и семья Саакянов с «коучсерфинга». Но об Армении – отдельный разговор.
