Главный редактор медиа о современной сибирской культуре «Мастера Сибири» Лена Нагаева на собственном опыте убедилась: удаленность от столиц, независимость и внушительный человеческий капитал – залог успешного развития аутентичных локальных сообществ Сибири в эпоху глобализации.
«Сибирскость», или сибирская идентичность, – вот что определяет сегодня культурную среду этого огромного – и с точки зрения географии, и с точки зрения потенциала – региона. Об уникальном «провинциальном» искусстве и самобытном андеграунде, о творческих кластерах и главных ценностях местных комьюнити, а также о сибирских героях своего времени Лена рассказала в интервью «Пассажиру».
– Расскажите о том, как появились «Мастера Сибири»? Вы стояли у истоков?
– С 2015 года мы (фонд «Креативные практики», запустивший проект «Мастера Сибири») проводили исследования креативной среды сибирского региона – выпустили несколько аналитических изданий с подробным анализом креативных индустрий разных сибирских городов. В 2017 году вместе с нашим главным партнером, программой социальных инвестиций «Родные города» «Газпром нефти», мы пришли к выводу, что есть потребность в более публичном проекте, и решили сделать медиа.
Изначально «Мастера Сибири» задумывались как издание о локальном дизайне и ремесленном производстве.
Но довольно скоро стало понятно, что мы не хотим ограничиваться разговором только лишь о материальной культуре – тогда развернулись в сторону искусства, музыки и фотографии.
Вообще, если говорить о креативной среде Сибири, то это история про сообщества и локальную идентичность. Появление термина «локальная «идентичность» и интерес к самому явлению – это реакция на процессы глобализации и желание им что-то противопоставить. С локальными сообществами в целом та же самая история. В противовес большим компаниям и инициативам, формирующим глобальную культурную повестку, появляются, грубо говоря, локальные «кружки по интересам». И роль этих комьюнити в последнее время возрастает.
В Сибири подобные сообщества, во-первых, маленькие, а во-вторых, как бы централизованные. В сибирских городах все друг друга знают – художники, музыканты, дизайнеры и т.д. Все, кто активные, все друг друга знают. То есть вся креативная среда сосредоточена в довольно узком кругу. В общем, в один момент вырисовалась цель – попытаться объединить вот эти городские сообщества в одно региональное.
– Почему именно Сибирь?
– Она действительно уникальна в культурном плане. Главным образом из-за удаленности от столиц, независимости и высокого уровня человеческого капитала – это позволяет Сибири развиваться по собственному пути и делает ее местом, где формируются аутентичные креативные проекты.
Социологические и экономические исследования описывают Сибирь как место, где отторгается все формальное.
Географ Андрей Трейвиш сравнивает все российские города с «островами в океане периферии», и для Сибири, слабо обеспеченной транспортной инфраструктурой, эта метафора особенно актуальна.
– Ваша редакция, судя по информации на странице «ВКонтакте», состоит из трех человек, и только один из них из Сибири. Как так получилось?
– На самом деле, двое. Сережа Мезенов – из Красноярска, а Карина Васильева – из Омска. Я выросла в Королёве – это пригород Москвы. Изначально я одна занималась этим проектом, редакции у меня не было. Но когда появилась возможность нанять дополнительных сотрудников, я решила, что лучше нанять людей родом из Сибири.
– Считаете ли вы, что отсутствие необходимого опыта в «сибирском вопросе» дало вам определенные преимущества? Мне кажется, гораздо интереснее, когда открываешь что-то новое не только для читателей, но и для себя.
– Честно говоря, запускать проект было довольно тяжело, потому что я не знала о Сибири почти ничего. Я начала с интервью – это идеальный формат, чтобы что-то узнать о городах, в которых ни разу не был, и познакомиться с представителями тех локальных сообществ, о которых, собственно, и собираешься писать. В итоге спикеры подсказывали журналистов и фотографов, с которыми можно было начать сотрудничать, журналисты и фотографы – спикеров для интервью. Так я постепенно обросла внушительной базой контактов. Некоторые герои наших материалов сами стали писать и снимать для нас. Например, тот же Сережа Мезенов сначала сотрудничал с «Мастерами Сибири» как внештатный автор, а позже мы его взяли в штат.
– Как вы устанавливаете коннект с тем или иным городом?
– Вообще, конечно, проект вышел довольно необычный. Во-первых, мы пишем о Сибири из Питера. Во-вторых, мы, скорее всего, – единственное региональное медиа в России. Есть разные типы медиа: городские, профессиональные, лайфстайл, социально-политические. Изданий, которые рассказывали бы о происходящем в конкретном регионе, я не встречала.
В-третьих, из-за своей специфики «Мастера Сибири» – сложный в реализации и продвижении проект. Городов много. Красноярцам, например, не особо интересно читать про Омск. Плюс контентная стратегия не всегда очевидна. Инфоповодов, затрагивающих весь регион, мало, поэтому приходится выходить на «городской» уровень. При этом невозможно вникнуть в жизнь всех сибирских городов так, как это делают городские медиа. Следовательно, в один момент нужно было нащупать и сформулировать критерии отбора. Сейчас мы пишем про возможности. Аудитория – художники, музыканты, люди, которые делают творческий продукт и ищут карьерные лифты. Но что-то мы неминуемо упускаем.
В-четвертых, редакция у нас небольшая – три человека, включая меня. Часть материалов пишем сами, большую часть отдаем на аутсорс людям, живущим в Сибири. То есть мы системно сотрудничаем с большим количеством авторов и фотографов «на удаленке». И это тоже оказалось непросто по разным причинам: сложнее контролировать качество текстов и съемок, а также сроки, плюс провалы коммуникации из-за расстояния и разницы во времени. Но зато редакция не «консервируется» в своем мирке.
Самый эффективный способ поиска контрибьюторов – сарафанное радио.
Всегда можно попросить подсказать нужный контакт, но не всегда все выходило так просто, поэтому я составляла базу данных. Собирала в табличке авторов городских СМИ, искала не только журналистов, но и профессионалов в той или иной области. Например, о том, как работают независимые книжные, у нас рассказывает директор книжного. Тут важно, чтобы все-таки какой-то опыт с текстами у человека был. Искала паблики, посвященные фотографии – тут важен постоянный мониторинг. Главное – не лениться добавлять в табличку новый контакт, потому что они теряются. Использовала нетривиальные источники – например, прошерстила весь сайт Союза фотохудожников России. Иногда нам сами пишут с идеями материалов, однако многие не могут внятно сформулировать, о чем хотят писать, или предлагают конкретную, но слишком узкую для нас тему. Ну, и еще локальные Telegram-каналы я бы добавила в этот список.
– Как я понимаю, авторы текстов обычно живут в городах, о которых они рассказывают. Как удается избегать каких-то «внутряков» и публиковать что-то действительно интересное не только для местных, но и для «иногородних»?
– А я, пожалуй, не считаю, что надо прямо избегать «внутряков». Не про все надо писать, конечно. Есть какие-то внутренние конфликты между конкретными людьми, тусовками, вокруг мероприятий. Об этом лучше быть в курсе, чтобы принимать по возможности правильные решения, с кем сотрудничать и кого поддерживать. Ну, если я правильно поняла, что ты имеешь в виду под «внутряками».
Не стоит, мне кажется, делить контент на «интересный для иногородних» и «интересный для местных». Критерий в общем-то один – либо это крутая история, либо нет. Если герой интересный, то его интересно читать вне зависимости от географической привязки. То же применимо к арт-проектам и фотопроектам. А что касается новостей, то они ориентированы исключительно на местную аудиторию.
– Какой он, потенциальный герой «Мастеров Сибири»? Он должен быть звездой у себя дома, но в то же время «ноунеймом» в масштабах страны?
– В целом да, но необязательно. Этот принцип работает, например, для музыкальных групп. Однако у нас есть и герои, просто стоящие за интересными проектами. Скажем, мы брали интервью у Оксаны Будулак – она куратор, арт-критик и одна из руководительниц Музейного центра «Площадь Мира». «Площадь Мира» – бывший советский музей, а сейчас это главная арт-институция Сибири. Оксана не директор музея, но она очень интересно рассказала о его истории и о том, чем же он так уникален. А он действительно уникален. Памятник поздней советской архитектуры преобразили, сделали центром современного искусства, наполнили работами современных художников, фотографов, дизайнеров и монументалистов. Команде музея удалось сформировать и поддержать локальное сообщество художников, взрастить авторов, которые позже получили признание за пределами родного города, а также научить красноярских зрителей взаимодействовать с современным искусством. Если говорить об арт-среде в Сибири, то она наиболее развита именно в Красноярске и именно благодаря Музейному центру «Площадь Мира».
Другой пример – Лера Тыняная. Когда у нас вышло интервью с ней, это была совсем молодая и еще никак себя не проявившая художница. Интервью взяла как раз Оксана Будулак – она поверила в Леру и предложила нам сделать о ней материал. В результате получилось отличное яркое интервью. Мы практически первыми написали о сильной и самобытной художнице, когда ее никто еще не знал, просто потому что доверились нашему локальному специалисту.
– У вас много публикаций о людях, которые свободно выражают свои мысли. А есть какие-то темы, которые вы не стали бы озвучивать в контексте ваших героев? Этот вопрос назрел в связи с недавним материалом о панк-группе «Шумные и угрожающие выходки», где есть фото с надписью на стене «Путин верни Крым».
– Вообще, мы стараемся не касаться в текстах вопросов политики. Но надпись на стене в локации для съемки может попасться любая. Да, на этом уровне цензуры нет.
– Уралу повезло – у него есть Алексей Иванов. А кто-нибудь пишет о современной Сибири? Кого посоветуете почитать?
– Писатели в Сибири, конечно, есть. Но если отталкиваться от вашего примера с Ивановым и представить себе современного сибирского писателя, пишущего о нынешней Сибири и уже сложившегося как самостоятельный автор настолько, чтобы все могли о нем говорить в масштабах страны, то выражусь так – мы тоже хотели бы его найти.
Все примеры, которые приходят в голову, либо смотрят на Сибирь в каком-то историческом контексте, как, скажем, «Зулейха открывает глаза» (книга татарской писательницы Гузели Яхиной, но о Сибири) или дилогия красноярца Александра Григоренко «Мэбет» и «Ильгет», либо выпадают из концепта «сибирскости» (Сибирской идентичности. – Прим. ред.) в целом.
Типичный пример отсутствия «сибирскости» – книги экс-красноярца Дмитрия Захарова, вышедшие за последние пару лет в «Редакции Елены Шубиной». И «Средняя Эдда», и «Кластер» были довольно тепло встречены литературным сообществом, но ничего сибирского в них нет. Впрочем, свою новую книгу Дмитрий как раз собирался писать о Красноярске.
– В свое время Омск, Тюмень и Новосибирск стали центрами развития самобытного сибирского панка. А кого из современных исполнителей вы считаете заметным явлением в независимой музыкальной среде Сибири? В каких городах сейчас есть полноценная андеграундная сцена?
– Свои музыканты и движения есть везде: в Томске, Омске, Красноярске, Иркутске, Бийске. Каких-то конкретных локальных центров определенных жанров нет. Скорее, везде играют всего понемногу: и панк, и метал, и электронику, и что-то экспериментальное. Панка в самом широком смысле (не как конкретного саунда на базе трех гитарных аккордов, а как базового подхода, держащегося на том, что правил нет) по-прежнему очень много, но при этом в прямой диалог с наследием сибирского панка как жанра никто вступать особо не торопится – интереснее, видимо, копать что-то свое.
Нам с коллегами нравятся «Шумные и угрожающие выходки» из Омска и Mrzolin из Бийска, «Война Эму» из Красноярска и «Дневная доза дискомфорта» из Иркутска. Есть также и классные лейблы – Echotourist в Новосибирске, они специализируются на такой свободолюбивой исследовательской электронике, Crumbwaves из Омска, нойз-экспериментальный проект омича Дмитрия Лапутина и его друзей. Много всего, в общем.
– Екатеринбург часто называют столицей российского стрит-арта. А как с этим делом в сибирских городах? Каких уличных художников вы выделяете для себя?
– Мне кажется, уличное искусство наиболее развито в Красноярске. Но это исключительно мое ощущение. Оттуда родом, например, Юрий Аверин и Lazy Dog – такой красноярский Бэнкси. Он долгое время существовал в инфополе инкогнито – никто не знал, кто этот человек, рисующий по городу граффити с псами. Стал очень популярным персонажем. Институционально, получается, есть Street Vision и паблик-арт фестиваль «мУкА» в Томске, «Крась» в Красноярске, «Графит науки» в Новосибирске, «Морфология улиц» в Тюмени. Главное – власти поняли, что это нравится людям. В результате начали проводить разные мероприятия и отдавать здания под муралы, приглашать художников из других городов.
Была интересная история в прошлом году в Братске. Там прошел удивительный фестиваль стрит-арта «Один за всех». Суть его в том, что 17 эскизных работ художников со всей страны были выполнены на месте одним человеком – автором идеи фестиваля, художником Гришей Шаровым. Как-то раз он собрался сделать репортаж о стрит-арте в Братске и в процессе понял, что собственно стрит-артом в городе занимается он один. Грише хотелось видеть больше уличного искусства, а также познакомиться с художниками, за которыми он следил в социальных сетях. Так родилась идея фестиваля. В итоге художники из Петербурга, Москвы, Красноярска, Перми, Омска и Екатеринбурга прислали свои эскизы, а уже на месте их воплотил Гриша.
– Ну, и про сибирский совриск в целом. Назовите самые любопытные и интересные для вас имена.
– Их множество! Примерно все сибирские участники проекта «Немосква». Творческое объединение «Наденька». Сестры Сарычевы, основательницы «Группы 18:22» и пространства «Котельная». Воскресный кочующий арт-маркет «Пушка». Омские галерея «Левая нога» и сообщество JVCR, Олег Новиков, основатель галереи «Арт-Пропаганда» в городе Юрга. Маяна Насыбуллова, Янина Болдырева, Дамир Муратов и многие другие.
К слову, в этом году Новосибирский Центр культуры ЦК19 стал лауреатом программы поддержки региональных институций Музея современного искусства «Гараж». «Гараж» поддержал их новое направление исследовательской работы – создание архива документов по истории современного искусства Новосибирска. В основу архива лягут материалы с конца 80-х годов ХХ века до наших дней, переданные из личных архивов художников и кураторов, фотографов и публицистов.
– Каким мероприятиям «Мастера Сибири» оказывают информационную поддержку?
– Мероприятиям в сфере современного искусства (выставкам, арт-резиденциям), музыкальным ивентам (в основном вечеринкам, но и некоторым концертам), некоторым мероприятиям в сфере моды, а также кинофестивалям, кинопоказам, различным маркетам (арт-маркетам, виниловым, книжным, гаражным распродажам), образовательным лекториям, некоторым активистским ивентам и мероприятиям в сфере фотографии.
– Какие мероприятия не подойдут тематически? Возможна какая-то ваша личная несостыковка с организатором?
– Любое комьюнити строится вокруг ценностей. Не всегда эти ценности можно сформулировать словами, но именно они играют принципиальную роль. Это всегда искренняя любовь к чему-то, будь то любовь к городу, творчеству, искусству, ремеслу, желание сохранить культурное наследие или, допустим, экологию. Главный принцип моего кураторского отбора – как раз эти ценности.
– Назовите пять главных ежегодных мероприятий в области современной культуры в сибирских городах, которые стоит посетить, и почему именно они?
– Из обязательных к посещению, назову, пожалуй, только два – это фестиваль Street Vision в Томске и Красноярская музейная биеннале. Street Vision – самый крупный в Сибири фестиваль уличного искусства. Красноярская музейная биеннале – первая музейная биеннале в России, тоже большое и значимое мероприятие. Но это только если оценивать с точки зрения масштабности. А так в Сибири множество не таких крупных, но не менее классных мероприятий. Или крупных, но чуть более профессиональных – например, ярмарка книжной культуры КРЯКК.
– Расскажите о Makers of Siberia Photo Prize 2021. Как премия прошла в первый раз и какие ожидания от этого года?
– Makers of Siberia Photo Prize – это конкурс для сибирских фотографов, впервые состоявшийся в 2019 году. Цель – исследовать визуальную среду сибирского региона и поддержать сообщество сибирских фотографов. Два года назад мы получили 620 заявок, в этом году – 750. Из них мы отберем 20 работ – 10 серий и 10 одиночных фотографий, которые будут представлены на коллективной выставке в Омске в октябре этого года. Победителю мы организуем персональную выставку в 2022 году.
Пожалуй, из всех спецпроектов, которые мы делали, этим я горжусь больше всего. У нас действительно получилось собрать в одном месте профессиональное сообщество, познакомить всех между собой, дать толчок молодым фотографам. В 2019 году всем победителям мы организовали 2-дневный интенсив и портфолио-ревю с Еленой Аносовой, фотохудожницей из Иркутска, призером LensCulture и World Press Photo.
У Марины Истоминой, одной из финалисток MOS Photo Prize 2019 года, случилась персональная выставка в Музейном центре «Площадь Мира». Это произошло после того, как она познакомилась с Оксаной Будулак, о которой я уже рассказывала, и, собственно, Леной Аносовой. Когда мы просматривали заявки этого года, я была очень рада увидеть работы финалистов 2019 года – уровень многих действительно повысился.
– А зачем вообще ехать в сибирские города? Чем они могут привлечь туристов из Европейской части России и зарубежья (окружающая природа – не в счет)?
– Вообще, туризм не особо наша сфера – это прямо отдельная история со своими потоками, проектами, цифрами и прочим, которую мы не изучаем глобально. Интересно, кстати, почему природа не в счет, если она ого-го! Получается искусственное какое-то ограничение – ты приехал в незнакомый город и такой: «Не, буду ходить только по городу, на речку не пойду и на гору не пойду». Есть, конечно, какие-то безусловные ценности – квартальная деревянная застройка, к примеру, сохранилась только в Томске и Иркутске.
У нас была серия материалов про Новосибирск и его окрестности – Алиса Аив писала про Бурлинское озеро, Краснообск, Искитим. Ей многие потом присылали благодарности за то, что она открыла эти места.
Когда она же писала про Бурсоль, на тот момент не было вообще ни одной нормальной статьи об этом месте, только убогие фото из интернета. Теперь же по геолокации – просто красота, и туда не зарастает народная тропа. Отвечая на вопрос, зачем ехать – исследовать приезжать. Найти что-то интересное и испытать подлинный восторг первооткрывателя.
– Три сибирских города, куда стоит поехать за современной культурой? И почему именно туда?
– Очевидно, самые крупные: Новосибирск, Красноярск, Омск. Из прочих я к этому списку добавила бы Томск. В этих городах проходит самое большое количество культурных мероприятий, там базируются наиболее известные и любопытные креативные проекты.
– Случился ли всплеск интереса к туризму по Сибири в условиях закрытых границ? Если да, где именно и в чем это выражается?
– Затрудняюсь ответить. Звучит, как тема для отдельного масштабного исследования. Правда, мы тут запустили еще один спецпроект как раз с целью повысить интерес к внутреннему туризму (самим интересно, сработает ли). Мы выпустили мобильное приложение Explore Siberia – гиды по городам. Пока только по пяти – Красноярску, Новосибирску, Омску, Томску, Тюмени – но собираемся со временем пополнять этот список. В общем, это такие путеводители по локальным заведениям, креативным пространствам и другим городским локациям, которые помогут туристам проникнуться атмосферой города, а местным жителям – узнать о проектах, о которых они, возможно, не слышали раньше.
– Было ли такое, что люди ехали открывать для себя что-то новое в Сибири, вдохновившись вашими публикациями?
– Если и было, то нам пока об этом не сообщали. Но некоторые знакомые из Москвы и Петербурга рассказывали, что ездили в Сибирь по работе, и мы помогли им гораздо лучше понять, что происходит в городах этого региона.
– Как лично вам Сибирь? Что понравилось и не понравилось в городах? Что удивило в природе?
– Я лично была только в Красноярске, Новосибирске, Омске, Тюмени. Хотелось бы побывать в Томске, Иркутске, Норильске. Больше всего понравилось, пожалуй, в Красноярске. Но, надо признать, во время этих рабочих поездок у меня особо не было времени на прогулки даже по городу и тем более для выездов на природу. Очень впечатлили Музейный центр «Площадь Мира» в Красноярске и Музей смерти в Новосибирске.
– На ваш взгляд субъекты, города и люди сильно отличаются в нашей стране?
– Конечно. Как минимум, климатом, транспортной доступностью и экономикой, а уже потом культурно и социально. Люди живут в разных условиях и создают вокруг себя разное культурное пространство, что логично. Арт-среда в Омске, например, отличается от арт-среды в Красноярске – и это только один частный пример подобных различий.
Про Красноярск я уже немного рассказала – там есть Музейный центр «Площадь Мира», работающий с художниками и жителями на институциональном уровне, рассказывающий красноярцам, что такое современное искусство и как его понимать, а начинающим художникам – как его делать. В Омске же художественное сообщество выстроилось вокруг галереи «Левая нога» и паблика «ВКонтакте» – JVCR (Омск в английской раскладке). Омское искусство, как и галерея «Левая нога», ее анклав, все максимально в духе DIY, часто мрачное и примитивистское. В общем, достаточно специфичное и сильно отличающееся от того, что делают в других городах.
JVCR сделал омский фотограф Ренат Латышев. Изначально это должно было быть сообщество, где публиковались бы работы омских фотографов. Позже добавились музыка и изобразительное искусство. Сейчас в паблике почти 20 тысяч участников, что немало для сибирского города, и это довольно живая аудитория. В JVCR преобладают фотографии, потому что это более легкий контент, но Ренат все равно старается – ищет и публикует картинки, рисунки, даже если они не связаны напрямую с Омском, но сделаны омскими художниками. Пару лет назад он объединился с «Левой ногой», и теперь они делают выставки вместе.
– А в детстве, когда вы жили в Королеве, как-то ощущали разницу между провинцией и столицей (социальную, культурную и т. д.)?
– Разницы между Королёвом и Москвой не чувствовалось. Ни во время учебы в школе, ни во время учебы в университете. Позже, когда я уже переехала в Петербург, приехала как-то к родителям в гости и резко почувствовала контраст, который раньше совсем не ощущала. Королёв вдруг предстал гораздо более провинциальным, хоть и находится всего в получасе езды на электричке от кольцевой станции московского метро. При этом там нет никакой собственной сильной идентичности, потому что многие жители работают или учатся в Москве и здесь же ходят на выставки, концерты, вечеринки. Никакие культурные институции в Королёве не выдержат конкуренцию с московскими.
Еще я с детства ездила к родственникам в Нальчик – это столица Кабардино-Балкарии. И вот там, конечно, просто совершенно другой мир, не похожий ни на одно другое место.
– У Дудя был выпуск «Как просвещение может менять провинцию» про «Кружок» (Независимый просветительский проект, в рамках которого преподаватели-энтузиасты приезжают в провинцию и проводят там бесплатные занятия для подростков. – Прим. ред.). На мой взгляд, каких-то глобальных перемен не произойдет, если пару недель вы даете детям банальные знания о компах и привозите «СБПЧ» («Самое большое простое число», российская инди-группа из Санкт-Петербурга. – Прим. ред.), а параллельно они ходят в туалеты на улице и не получают каких-то минимальных благ хотя бы на уровне областного центра. Их не произойдет, даже если в каждой школе будет по чудесной учительнице Кате Балинской с огромным количеством эмпатии. Какие перемены, если у людей тупо не устроен быт, они живут на крошечные деньги и по большей части занимаются выживанием? Как вы видите решение подобных проблем в провинции? Что, на ваш взгляд, нужно делать людям, интеллектуальным и креативным лидерам?
– Да, глобальных перемен без развития экономики и повышения доходов населения действительно не произойдет. Вопрос про интеллектуальных и креативных лидеров – он как будто о том, как одному сломать систему. Не думаю, что в российских реалиях это возможно. Но не согласна, что какие-то отдельные персонажи или проекты не могут повлиять на жизнь отдельных людей.
Есть эта история про Катю Балинскую. Катя – омская художница. За полгода до начала пандемии она устроилась учителем английского в самую обычную школу на окраине Омска – без малейшего опыта преподавания, но зато с багажом болезненных воспоминаний о токсичных учителях и с большим желанием доказать, что учеба не должна быть унижающим и травмирующим процессом. И у нее действительно получилось сломать шаблоны и расположить к себе даже трудных детей. Я слышала истории, когда отдельные учителя вдохновляли школьников поступать в хорошие вузы. Да и по своему опыту могу сказать – даже один преподаватель, который верит в тебя, может сильно изменить твою жизнь.
Фото: makersofsiberia.com.
