Самими яркими порой становятся спонтанные путешествия без плана. Об этом хорошо знает Мария Машкевич, которая поделилась с «Пассажиром» историей побега из зимней Москвы в неожиданно задумчивый и тихий Крым.

Папа, я тебя люблю.

Если думать о том, что время линейно, то мы уезжаем в Крым навсегда,

И эта дорога займёт всю нашу жизнь…

Именно это я сказала папе перед отъездом, и мы оба поняли, что назад дороги нет, поездка обязана стать чем-то по-настоящему космическим. Старт был дан 3 января, мы сбежали от всех на собственную орбиту. Целью экспедиции было увидеть море зимой и, по возможности, не умереть от счастья. Второе задание я готова была провалить. Как все было – читай дальше (при прочтении рекомендовано прослушивание треков – для большего погружения в атмосферу).

Почти в первый же день мы настигли морскую границу с городом Керчь, оставив позади надвигающиеся крещенские морозы. У нас не было планов или карты, маршрута, ночью двигались по звёздам, а днём за солнцем. Вообще поездка – особенно в начале – не была похожа на что-то необычное, мы будто бы как всегда ехали из Москвы домой, чтобы снова провести выходные вместе. Болтали по дороге, слушали музыку, делились впечатлениями от прошедшего дня. С собой был ноутбук с парочкой фильмов и заветная флешка с музыкой.

На всём протяжении пути, когда разговоры начали понемногу умолкать, мы заметили, что магнитола пускает треки не в привычном порядке, а в какой-то собственной последовательности, и все стало похоже на видеоклип.

Мы въезжали в заснеженный город, ночью, кругом много леса, на стёклах иней, а из колонок звучит волшебник Клифф Мартинес. Новогодняя Тула показалась сказочным заснеженным Чикаго, когда запел Синатра свои рождественские хиты.

Плюсы зимнего перемещения в сторону юга мы оценили с самого начала – паром был почти пустым и без очередей. В Керчь мы прибыли уже поздно ночью. По мне так это лучшее время суток для этого старого, полуразрушенного города.

Следом мы двинулись «налево», да, именно так это и звучало. Карты нет, маршрут отсутствует, впереди Феодосия – это всё, что нам нужно было знать. Таблички с достопримечательностями и указателями сделаны для таких как мы, это единственное, что отвлекало от разглядывания горизонта.

По дороге мы встретили море. Шёл дождь, ботинки на пляже и варежки смотрелись инородно. Песок был мокрым, застревал в подошве, а горизонт был усеян синими скелетами пляжных зонтиков. И никого. Совершенно никого. Пара бродячих собак и пара нас – втайне от папы я даже расплакалась.

Мы ехали по указателям «Маяк», упёрлись в какую-то странную деревню с тремя домами, а навстречу нам шли три каноничных алкоголика с металлоломом. Что примечательно – все с безумно-голубыми глазами, какая-то русская тоска в них была, пронзительная и светлая. Мы остановились и пошли пешком. Здесь начинается глава моей новой любви – мыс Святого Ильи.

Ветер пах можжевельником и солью – тёплый-тёплый, совсем не как в январе. У самого берега три недостроенных коттеджа, которых лет через пять смоет прибоем, и верный пёс, лающий на море и нас. Венчал картину морской маяк, совершенно сахарного белого цвета, а вокруг него паслись маленькие барашки.

Мы два с половиной часа просидели на пляже, утопив ноги по щиколотку в глине, и никого не встретили. Всё вокруг было будто мёртвым и одновременно живым. Никто не предлагал варёную кукурузу, не было бесконечно-безобразных тел приезжих в купальниках, на календаре был январь, а на градуснике сильно выше нуля! Нам звонили из дома, жаловались на погоду, стукнули рекордные морозы, а мы стыдливо и радостно жались щеками к крымскому песку и вдыхали море. Родственники вертели пальцем у виска, друзья разводили руками – они думали, что море нужно только для загара и сувениров с ракушками.

Запись из путевого дневника:

Море просто потрясающее! Оно цвета папиных глаз, если смотреть на них сквозь донышко зелёной пивной бутылки.

Моё Море – стекает жидким азотом по камням,
У него волны цвета бутылки,
Моё Море – не Он, а Она,
Занимает собой в голове все дырки.

Нельзя отвертеться,
Мысли занять,
Ты её слышишь,
Как баюкает волны
Девятиваловая мать
И унимает капризы,
Гладя песчинки.

Она губит корабли от скуки,
Ей посвящают стихи,
В Море уходят людские муки,
Когда им больше некуда пойти…

Моё Море – женщина,
Это не про сексизм,
Она топит солёные речи
И танцует с ветром лунный твист.

Если говорить честно, ведь у каждого есть мечта о домике на море. Свой я в очередной раз перенесла в голове на новое место, теперь он здесь, на мысе Святого Ильи по соседству с маяком. Мне даже ненадолго подумалось, что было бы здорово поработать как-нибудь на самом маяке, не знаю, берут ли туда девушек, но я обязательно взяла бы с собой папу.

По дороге на маяк мы заехали в ещё одно место. Это была оборонительная крепость, вернее часть, которая от неё осталась. Я не знаю как это возможно, но «внутри» крепости был дом, жилой, с собакой и цветами на подоконнике. На двери почтовый ящик и табличка с номером дома и улицей. Сказочное местожительство.

Я попыталась составить примерный список мест, которые мне хотелось увидеть в Крыму, первым стояло «Ласточкино гнездо». Я специально не смотрела подробных фотографий в интернете, хотелось увидеть его самой, состроив примерное представление в голове без лишних подсказок. Увиденное превзошло все ожидания. Мы снова были одни. Ощущение опустошённой планеты после катастрофы не покидало нас всю поездку. Серый сказочный замок возвышался над прибоем, а мы, как две маленькие любознательные обезьянки, штурмовали неизведанные каменные миры.

Ночью мы отправились снова в какую-то из сторон, предположительно двигаясь вдоль побережья в сторону Севастополя. Судак, Ялта, Алушта, Алупка, часть городов мы успели захватить в закате, папа влюбился в Ялту и захотел там жить. Я подумала, что было бы куда интереснее приезжать к «дедушке Коле» на море, а не в проклятый огород с курами и картошкой. Мне самой показалось, что Ялта похожа на провинциальный итальянский городок с покатыми узкими улочками, виноградниками и каменными дорогами. Я снова убедилась в том, что это очень здорово – не смотреть фотографии в интернете заранее, Крым мне показался именно таким, каким я его не ожидала увидеть, поэтому ожидания и строить было незачем. Мы просто решили прокатиться с папой на машине, лишь изменив направление и количество километров за сутки.

Забрались на гору Ай Петри и налопались шашлыком из баранины. В глазах потемнело, в кошельке опустело, под ногами был снег, а глаза смотрели в песчано-морской горизонт.

Папа был поражён тем, что в Крыму такие красивые горы. Это место всегда ассоциировалось с морем: курорт, пляжи, вино, но никак не горы, мы чувствовали себя колонизаторами планеты Марс, которые после высадки выяснили, что на планете во всю кипит жизнь и вообще она не красная, а зелёная и сделана из сыра. Фантазия получилась бредовой, но ощущения были примерно такие же.

В связи с этим, найдя местечко в очередной гостинице, мы решили посмотреть «Кавказскую пленницу» и улеглись спать. Утром нас ждала дорога домой.

Мы не знали когда вернёмся домой, на телефоне лишь была заметка «Край до 11-го, начинается сессия!». Папе эту запись я решила не показывать. Обстоятельства сложились так, что мы повернули домой девятого, только успев доехать до Севастополя. Денег осталось лишь на бензин и платные дороги. Из еды взяли банку фасоли в томате, хлеб и кусочек сала. Меня всегда радовали поездки с папой своей непринуждённостью. Мама впадала в панику, когда умудрялась просчитаться на пару тысяч рублей, а с папой не было таких проблем, потому что и кошелька толком с собой не было. Пару сотен всегда лежали в заднем кармане джинс, монетки для платной трассы мы собирали по всей машине, плюс заначка во внутреннем кармане куртки и бардачке. Посчитать, сколько потратили и сколько осталось, всегда казалось невозможным, да и не нужным занятием.

В ноутбуке имелась уже упомянутая пара фильмов – я знала, что папа будет уставать по пути и что кино – главное средство для борьбы со сном. У папы есть несколько любимых фильмов, которые он знает наизусть, он всегда готов их пересматривать и говорит в унисон с главными персонажами. На этот раз я ставила «Карты, деньги, два ствола» Гая Ричи.

Потом было лето, и мы снова отправились на море с папой, но уже не вдвоем, а с кучей родни, и это было совсем не похоже на ПУТЕШЕСТВИЕ НА МОРЕ. Мы поняли, что море настоящее, когда оно без людей. Очень глупо мёрзнуть всю зиму дома и копить деньги, чтобы в самые жаркие месяцы в году уезжать туда, где ещё жарче. Мы были птицами, которые свалили на юг, в то время, когда остальные мёрзли по своим гнёздам. Я скучаю по зимнему морю. И пусть теперь оно будет только таким.